Организация деятельности общества попечительного о тюрьмах

Глава 2. ОРГАНИЗАЦИЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ОБЩЕСТВА ПОПЕЧИТЕЛЬНОГО О ТЮРЬМАХ

2.1 Формирование   сети губернских и уездных структур Общества попечительного о тюрьмах и их влияние на пенитенциарную систему

Прибывший в Россию и посетив ряд тюрем, англичанин Вальтер Венинг составил «Доношение о состоянии тюрем и прочих мест заключения в Петербурге» и «Записку, содержавшую в себе общие замечания о лучшем содержании тюрем». Свои наблюдения и размышления он представил императору Александру I. За основу концепции коренного изменения тюремной системы император взял «Записку», в которой, в частности, Венинг указывал на «средства, кои общество нашло удобнейшими к исправлению...: 1) непрестанный присмотр за узниками; 2) разделение их между собой и разбор между ними; 3) наставление в религии и нравственности; 4) беспрестанные занятия; и 5) заключение в уединенное место»1.

19 июля 1819 г. императором Александром I было учреждено в России Общество попечительное о тюрьмах, задачей которого, по словам профессора Императорского Московского университета СВ. Познышева, являлось «следить за исправным содержанием заключенных в тюрьмах и заботиться об их нравственном исправлении, ...Общество имеет предметом занятий своих улучшение как нравственного и физического состояния арестантов, так и мест заключения». В «Правилах для Общества попечительного о тюрьмах», утвержденных императором, в частности указывалось, что «обязанностью Общества сего будет стараться о том, чтобы в тюрьмах и местах заключения вводимы были для удобности пять следующих средств исправления, ...а именно: 1) ближайший и постоянный надзор над заключенными; 2) размещение их по ролу преступлений или обвинений; 3) наставление их в правилах Христианского благочестия и доброй нравственности, на оном основанной; 4) занятие их приличными упражнениями и 5) заключение провинившихся или буйствующих из них в уединенное место»'1. Не составляет труда заметить, что эти пять «средств исправления» в Правилах перефразированы из «средств, кои общество нашло удобнейшими к исправлению», отмеченных в «Записке» Венинга.

Общество попечительное о тюрьмах имело филантропические цели и было призвано ведать хозяйственной деятельностью тюрем, организацией нравственного воздействия на заключенных, а также оказывать содействие тюремной администрации, т.е. носило характер общественно-частного учреждения. Поэтому надзор за местами лишения свободы стал прерогативой как Общества, так и властей, что нельзя назвать нормальным.

На момент создания Общества попечительного о тюрьмах перед властями стояли примерно те же самые острые проблемы, что и сегодня - катастрофическая нехватка мест в тюремных камерах, переполнение в зданиях и помещениях, антисанитария, ненадлежащее гигиеническое обеспечение, скудное питание, изношенность столярного и слесарного оборудования и пр. Поэтому Общество взвалило на себя беспрецедентный груз вмешательства в дело качественного изменения тюремной сферы в России, не являясь государственной структурой.

Выше мы показали, что Общество находилось под «Высочайшим» покровительством императора Александра I, который утверждал президента Общества и членов Комитета. Тот, в свою очередь, состоял из президента, нескольких вице-президентов, 12-ти или более директоров, казначея и двух секретарей. Члены Комитета имели право посещать тюрьмы в любое время, осматривать их и доводить свои замечания через президента до руководства местами лишения свободы. Надзиратель и смотрители обязывались всемерно способствовать членам Комитета в их деятельности, особенно в распределении заключенных по мере их вины и преступления.

Общество должно было существовать на взносы его членов и на добровольные пожертвования иных лиц - благотворителей. Очевидно, что деятельность любой благотворительной организации заключается, прежде всего, в сборе средств для подопечных. Пожалуй, Общество справлялось с этой задачей весьма успешно. В качестве примера приведем несколько цифр. С.-Петербургский тюремный комитет за первый год своего суїдествования, т.е. к 1820 г., собрал в кассу пожертвований на сумму 80763 руб. 27 % коп.; Архангельский и Орловский губернские комитеты, учрежденные в 1821 г., к 1823 г. имели в кассе соответственно 6804 руб. 9 % коп. и 11892 руб. 27 коп.; Кронштадтский и Вологодский, учрежденные в 1822 г., за первый год деятельности собрали соответственно 1338 руб. 16 коп. и 3006 руб. 41 коп.2, а Екатеринодарский войсковой тюремный комитет, опекавший исключительно места заключения в столице Кубанского казачьего войска и учрежденный в 1867 г., в течение года собрал пожертвований на сумму 3177 руб. 58 % копейки2. Для первой четверти и середины XIX в. указанные средства, полученные в результате благотворительной деятельности, без натяжки можно назвать запредельными.

Согласно Правилам, Общество подразделялось на мужской и женский Комитеты. В губерниях учреждались губернские тюремные Комитеты, а в уездах - тюремные Отделения. Такова была иерархия Общества попечительного о тюрьмах.

Как же на практике претворялись в жизнь все пять положений («средств исправления»), включенных в ст. II «Правил для Общества попечительного о тюрьмах» и такое же количество, отображенных в «Записке» Венинга?

По Венингу, первым средством для исправления арестантов был «непристаннный присмотр за узниками» (в Правилах - «ближайший и постоянный надзор за заключенными»). Раскрывая суть «непристанного присмотра», Венинг указывал, что он «есть важнейшее средство... Сим средством можно достигнуть желаемого успеха в сем деле. Для того два члена Комитета обязуются посещать тюрьмы по два раза в неделю, дабы лично видеть внутреннее устройство, поведение надзирателя тюрьмы и его помощников, справляться о поступках и склонностях заключенных и узнавать: во всем-ли они имеют довольство, все-ли заняты работами и соблюдастся-ли между ними должный порядок и опрятность?» Директора Комитета обязаны были осматривать пищу, воду,3 одежду, больных, а также выслушивать жалобы арестантов, их просьбы, пожелания, «касающиеся только до их содержания и обхождения с ними, но не о делах, за кои они содержатся, т.к. это не входило в компетенцию директоров.

Некоторые тюремные Комитеты Общества попечительного о тюрьмах практиковали специализацию. Например, С.-Петербургский губернский тюремный Комитет определил директоров - «6 человек - для городской тюрьмы, 3 человека - для кордегардии Губернского Правления, 2 человека - для арестантской в доме Обер-Полицмейстера, для смирительного и рабочего домов -по 3 человека на каждый, 4 человека - для арестантской Управы Благочиния и 3 человека - для съезжих домов». Всем им были розданы своеобразные памятки, «для вписывания чрез ласковые расспросы, кто, за что, и когда попал под стражу; молится-ли Богу; говел-ли и когда; желает ли читать Св. Писание; был-ли на допросе; не рецидивист-ли; знает-ли грамоту; имеет-ли платье; какую получает пищу; когда был в бане; не ремесленник-ли; что побудило его совершить преступление и раскаивается-ли в этом»2. По задумке, такому своеобразному тестированию, может быть и наивному, но всестороннему, должны были подвергнуться все арестанты, находящиеся в соответствующих учреждениях северной столицы, после чего, можно было проанализировать полученную информацию, сделать необходимые выводы и выстроить четкую линию деятельности тюремного Комитета.4

Обратим внимание и на специфику Московского губернского тюремного Комитета, учрежденного 10 ноября 1828 г. по инициативе московского генерал-губернатора, князя Д.В. Голицына (не путать с первым президентом Общества князем А.Н. Голицыным), ставшего вице-президентом Комитета, помимо еще двух. В состав Комитета вошли 15 директоров и 3 купца. Одним из директоров, по настоятельной рекомендации Д.В. Голицына, был назначен известный гуманист и филантроп, доктор Ф.П. Гааз . 29 декабря 1828 г. в резиденции московского генерал-губернатора и под его председательством состоялось первое заседание тюремного Комитета, где были распределены полномочия, избраны два секретаря, казначей и образованы три подкомитета: 1-й - для разделения преступников по роду преступлений, 2-й - хозяйственный и 3-й - рукодельный (для тюремных работ арестантов).

В период с 1830 по 1840 гг. Московский губернский тюремный Комитет получил в свое ведение все функции по управлению тюремной сферой Московской губернии, за исключением внешней охраны тюрем и конвойных команд, которые остались в ведении обер-полицмейстера. Назначение начальников губернских тюрем находилось в ведении генерал-губернатора, он же вице-президент Комитета; кандидатуры начальников тюрем согласовались с Комитетом. С 1840 г. начали создаваться уездные тюремные Отделения Московского тюремного Комитета.

К 1891 г. в ведении Московского тюремного Комитета находились: Центральная пересыльная тюрьма, Московская исправительная тюрьма, Губернская тюрьма, Рукавишниковский приют, Земский арестный дом Московского уездного земства, Городской арестный дом для содержания осужденных по приговорам московских городских мировых судей, а также 13 уездных тюрем.

Мы уже обращали внимание на то, что в состав губернских тюремных Комитетов входили и официальные лица, и крупные предприниматели, и купцы, и священнослужители, и общественные деятели, и творческая интеллигенция. Примером может служить состав самого обычного, среднероссийского Самарского губернского тюремного Комитета, образованного 9 января 1852 г. Вице-президентами Комитета были утверждены генерал-губернатор Оренбургский и Самарский В.А. Перовский, епископ Самарский и Ставропольский Евсевий и губернатор Самары С.Г. Волховский. Кроме государственных и духовных чиновников в состав Комитета вошли еще 16 директоров, которых выбирали из числа наиболее известных и именитых людей губернии. Казначеем Комитета был избран известный самарский купец В.Е. Буреев.

Представляет интерес и самое низшее звено Общества попечительного о тюрьмах - уездные тюремные Отделения. Так, например, тюрьму в Даниловском уезде Ярославской губернии, открытую в 1865 г., опекало Даниловское уездное тюремное отделение. К 1896 г. Отделение состояло из 11 человек, шестеро из которых являлись «обязательными» директорами: председательствующий директор - войсковой старшина М.М. Борщов, уездный исправник, коллежский советник Н.Е. Калинин, уездный член Ярославского окружного суда, коллежский советник, барон К.Р. Ганн, городской судья, губернский секретарь Ф.В. Ковалевский, городской голова С.Д. Сургучев, протоиерей Даниловского Воскресенского собора отец Николай Добронравии. Остальные пять «необязательных» директоров, в числе которых были известные купцы И.В. Варахобин и В.Ф. Москатильников5, вносили на нужды тюрьмы ежегодно по 5 рублей. Список директоров как «обязательных», так и «необязательных», на протяжении 10 лет оставался практически неизменным, что свидетельствует об отсутствии кадровой ротации.

Особо следует отметить неординарность и специфичность тюремных Комитетов, учреждаемых в регионах дислокации казачьих войск. Так, 14 марта 1867 г. было учрежден «в г. Екатеринодаре Кубанской области Войсковой тюремный комитет... на тех же основаниях, какие установлены вообще для Губернских тюремных комитетов с немногими лишь отступлениями, вызываемыми местными особенностями». 21 марта того же года император Александр II утвердил решение Кавказского Общества попечительного о тюрьмах об учреждении Екатеринодарского тюремного комитета3. Добавим, что само Общество попечительное о тюрьмах на Кавказе было учреждено 23 апреля 1865 г. и на момент создания Екатеринодарского Комитета имело в подчинении Ставропольский и Тифлисский тюремные Комитеты, причем президентом Кавказского Общества являлся наместник на Кавказе1 (он же одновременно и главнокомандующий сначала Кавказской Армией в 1862-1865 гг., а потом Кавказского военного округа в 1865-1881 гг.) великий князь Михаил Николаевич -младший брат императора Александра II2. В этой связи Екатеринодарский Комитет стал подчиняться напрямую Кавказскому Обществу, о чем начальник Кубанской области и наказной атаман Кубанского казачьего войска Ф.Н. Сумароков-Эльстон был поставлен в известность. Особо ему было указано на то, что президентом Общества попечительного о тюрьмах на Кавказе является не министр внутренних дел, как в целом по всем губерниям России, а именно наместник на Кавказе6. Напомним, что в 1855 г. Общество попечительное о тюрьмах влилось в МВД, а министр внутренних дел стал президентом Общества .

11 июня 1867 г. Сумароков-Эльстон распорядился: «...открывая с настоящего числа действия Войскового тюремного комитета Кубанского казачьего войска предлагаю поименованным в 4-ом пункте сего циркуляра лицам принять на себя обязанности Директоров этого Комитета». В состав Комитета на первоначальном этапе деятельности вошли:

1.        Вице-президенты:

начальник Кубанской области, наказной атаман Кубанского казачьего войска, генерал-лейтенант, граф Ф.Н. Сумароков-Эльстон;

епископ Кавказский и Екатеринодарский Феофилакт.

2.        Директоры («по обязанности»):

помощник начальника Кубанской области по управлению Кубанским казачьим войском, генерал-майор М.А. Цакни;

помощник начальника области по управлению горцами, полковник П.Г. Дукмасов;

начальник штаба Кубанской области, полковник СМ. Духовский;

помощник начальника штаба области, подполковник А.И. Маникин-Невструев;

старший член войскового Правления, полковник И.М. Ходкевич;

войсковой прокурор, коллежский советник К.И. Лехнер;

обер-аудитор, состоящий при начальнике области, надворный советник И.В. Христалов;

-        старший доктор Войска, статский советник, доктор медицины Е.М. Жданко.

3. Исправляющие должность директоров («необязательные» директоры):

отставной генерал-майор П.Н. Борзыков;

отставной войсковой старшина А.В. Соляиик-Краса;

священник Л.И. Алексеев;

1-й гильдии купец П.И. Якунинский;

1-й гильдии купец М.Н. Калашников (казначей Комитета);

торгового общества урядник Т.Н. Рожно (эконом Комитета);

торгового общества урядник К.Ф. Соссюра;

хорунжий Е.С. Катко (секретарь Комитета).

18 ноября 1867 г. на заседании Комитета под председательством Сумарокова-Эльстон было решено «ближайший надзор по Екатеринодарскому войсковому острогу» поручить директору Комитета, войсковому прокурору Лехнеру, которому вменялось приспособить одну из камер для богослужения и снабдить всем необходимым, на что выделялись средства. Кроме того, ему необходимо было найти помещение под мастерскую при остроге «для занятий арестантов..., дабы способные из них к какому-либо мастерству не оставались бы праздными, ежели только по роду преступлений ими содеянных, возможно будет допустить их к тому».

Таким образом, мы показали особенности формирования и функционирования двух столичных тюремных Комитетов, обычного губернского и войскового, а также уездного Отделения. Несмотря на иерархическую лестницу Общества попечительного о тюрьмах - «столица - губерния - уезд», на всех уровнях тюремные Комитеты и Отделения неукоснительно руководствовались «Правилами для Общества попечительного о тюрьмах»7, а с 7 ноября 1851 г. - «Уставом Общества попечительного о тюрьмах». Многое в деятельность Общества привносил так называемый «человеческий фактор» - если губернией руководил целеустремленный, грамотный, компетентный, неравнодушный к арестантским проблемам чиновник, то и в тюремной сфере все было на должном уровне.

2.2 Основные направления деятельности Общества попечительного о тюрьмах

При анализе увиденного в местах лишения свободы, Венинг в своей «Записке» императору особо указывал на «разделение их (узников. - авт.) между собой и разбор между ними» (в Правилах - «размещение их по роду преступлений, или обвинений» ). По мнению Венинга, негативные последствия наступают «от помещения и заключения вместе преступников, разнствующих в роде преступлений, от смешения без разбора обвиняемого с уличенным, или от заточения впавшего в какой либо проступок по неосторожности с неистовым и ожесточенным разбойником, от взаимного сообщения виновных, которые еще готовы загладить добродетельной жизнью вред, причиненный ими обществу, с такими, которые не чувствуют уже ни стыда, ни раскаяния и посему примером и словами своими могут погасить в других возраждающуюся искру раскаяния и заглушить слабый голос пробуждающейся совести». Более того, Венинг пишет, что «вредные следствия такого смешения узников особенно открываются в несчастных женщинах, кои по первому проступку заключаются иногда с развращенными и закосневшими уже в пороках».

В трудах, посвященных этой проблеме выделим «Очерки тюрьмоведения» СВ. Познышева, который отметил пять главных требований, «которым должна отвечать тюремная система:

I.        Пребывание в тюрьме должно быть строгой школой для арестанта, дисциплинирующей его личность, однако без причинения ему страданий, ненужных для предупреждения повторной преступной деятельности.

II.        В тюрьме должно быть, по возможности, устранено образование сплоченных арестантских групп, с их особыми традициями, обычаями, этикой, и возможно предотвращено влияние худших арестантов на лучших.

3. Тюремное заключение должно быть организовано так, чтобы воздействие его особенно сосредоточивалось на тех чертах личности арестанта, которые наиболее нуждаются в изменении для предупреждения повторной преступной деятельности.
4. Тюремная система должна возможно более возбуждать, развивать и поощрять самодеятельность арестантов, направленную к усвоению знаний, навыков и склонностей.
5. Долгосрочное тюремное заключение должно быть организовано так, чтобы арестант, по возможности, приучался не только покорно и быстро исполнять приказания начальства, но и сам руководить собой, самостоятельно бороться с житейскими соблазнами»1.

Резюмируя изложенное, СВ. Познышев категорически заявляет: «...ночное разделение арестантов - вот первая черта рациональной тюремной системы»". И, продолжая свою мысль, замечает, что «из самого понятия прогрессивной системы вытекает, что арестанты должны подразделяться в тюрьме на несколько классов и что по мере исправления арестанта положение его должно прогрессивно улучшаться» .

       Все эти теоретические умозаключения упирались в отсутствие средств на строительство новых тюремных зданий и реконструкцию старых, изношенных, ветхих уже имеющихся камер и помещений. Нелишне сказать и о легендарном русском разгильдяйстве и беспечности. Вот характерный тому пример. К 1821г. Минский губернский острог8 - деревянный, с флигелем, окруженный частоколом - пришел в такую ветхость, что настоятельно требовался перевод арестантов в более безопасное место. Минский губернатор вошел с представлением к министру внутренних дел о постройке каменного острога в городе. Почти год продолжались бюрократические проволочки и наконец, план острога был «Высочайше» утвержден, а строительство было оценено почти в 240 тыс. рублей и, что удивительно - деньги были выделены. Торги на возведение острога, проведенные в Минском губернском правлении, выиграл директор местного тюремного Комитета Р. Пицалло, взявшийся «построить каменный замок с таковою же оградою и железною крышею» на 246 арестантов. Строительство началось 15 мая 1822 г. и должно было закончиться за три года. Даже раньше срока на три месяца, 30 января 1825 г. вновь построенный острог был «принят в казенное ведение под надзор Минского Полицмейстера». Однако, несмотря «на принятие острога в казенное ведение и перевод в него арестантов, здание выстроено было не совсем хорошо и прочно, так что в 1826 г. губернский архитектор требовал уже ассигновки денег на починку потолков и железной крыши в количестве 1246 руб., каковая сумма и была ему отпущена. С тех пор производился и производятся ежегодные ремонты и сумма их в продолжении 40 лет, т.е. с 1828 по 1868 год составила 32261 руб., но несмотря на это ныне (1869 г. - авт.) тюремный замок требует капитального ремонта»9.

Не будем, однако, сгущать краски и приведем более позитивный пример. В 1843 г. в г. Ставрополе был построен каменный, двухэтажный тюремный замок. Арестантам предоставлялась полная свобода занятий в своих камерах полезным трудом. Губернский тюремный Комитет направлял свое внимание особенно на нравственное перевоспитание заключенных. Во исполнение этого, они были распределены по камерам соответственно роду преступлений, а для духовного назидания к ним назначался священник. При посещении тюрьмы директорами Комитета, арестантам давались «и полезные советы, и упражнения для исправления нравственности». Особое отделение тюрьмы предназначалось для содержания женщин-арестанток, которые вязали чулки, перчатки, пряли и шили белье. По сведениям Ставропольского губернского Статистического комитета на 1853 г. в тюремном замке содержалось 1308 мужчин и 265 женщин. В 1902 г. было учреждено Ставропольское Общество покровительства лицам, освобождаемым из мест заключения Ставропольской губернии. Целью его было содействовать освобожденным в устройстве их быта, в «видах возвращения на путь честной жизни», а также помогать нуждающимся семьям заключенных и ссыльных. Деятельность Общества выражалась в снабжении бывших арестантов одеждой, пищей, медицинскими пособиями, рабочими инструментами, в выдаче им ссуд и денежных пособий, в принятии мер к скорейшему получению этими лицами видов на жительство, в содействии помещению их в приюты, больницы, школы, дома трудолюбия и т.д.

Нельзя не привести еще одну иллюстрацию возможности размещения заключенных в местах лишения свободы. Самарский тюремный острог был выстроен в 1587 г. при царе Федоре Иоанновиче. К середине XVII в. он представлял собой темную и сырую избу, находившуюся под охраной тюремного сторожа. Арестанты приковывались за шею к стене цепью, а на ноги и руки им надевали колодки. К концу XVIII в. па современной Хлебной площади г. Самары, рядом с пожарной частью, было построена новая тюрьма, которая к середине XIX в. стала тесной и сильно обветшала. Средств на строительство новой тюрьмы у местных властей не было, и потому было принято решение о размещении арестантов в наемных зданиях: в 1850 г. для городской тюрьмы был снят дом Пешкова, а с 1852 г. - дом купца Плотникова. Это здание Плотников построил специально для удобного размещения в нем арестантов, после чего сдал его в наем губернским властям. Но преступность росла, и вскоре арестантов стало столько, что наемные дома положения не спасали. В итоге, в 1854 г. властям пришлось перенести городскую тюрьму в более просторное помещение - в дома самарского купца 3-й гильдии Буреева, казначея губернского тюремного Комитета. К началу 1860-х гг. тюрьма в домах Буреева состояла из нескольких деревянных одноэтажных зданий, стоящих отдельно друг от друга на одном обширном дворе, обнесенном каменной стеной. Для того времени такое раздельное расположение корпусов считалось очень прогрессивным в гигиеническом отношении, поскольку почти все самарские улицы середины XIX в. были не мощенными, и по этой причине весной и осенью их санитарное состояние оставляло желать лучшего. В 1869 г. в «тюрьме Буреева» содержалось единовременно 605 арестантов, а на следующий год - до 800. Такой рост числа заключенных требовал расширения тюремных помещений, и потому с 1 апреля 1870 г. в частных домах самарского купца М.И. Назарова открылось еще одно отделение того же комплекса, рассчитанное на 200 арестантов. Новые корпуса предназначались, во-первых, для временного размещения следственных, пересыльных и срочных арестантов и, во-вторых, для содержания отбывающих наказание по приговорам с продолжительным сроком. Такой порядок вещей продолжался чуть ли не до начала XX в., когда 1 декабря 1898 г. была открыта городская тюрьма, построенная за 900 тыс. рублей - сумма по тем временам астрономическая. Проект разработал архитектор А.О. Томишко, автор проекта известной тюрьмы «Кресты», открывшейся в 1893 г. в С.-Петербурге10.

Приведенные примеры свидетельствуют о разном понимании своего предназначения губернских властей и тюремных Комитетов. С принятием 7 ноября 1851 г. «Устава Общества попечительного о тюрьмах», когда губернаторы возглавили тюремные Комитеты в ранге вице-президентов, у них появилось широкое поле деятельности в тюремной сфере. Однако, обремененные еще и своими прямыми обязанностями, многие из них относились достаточно формально к тюремным проблемам, задвигая их в дальний угол. Новые тюрьмы не строились, старые - ветшали, к руководству тюрьмами назначались малообразованные, некомпетентные лица, множились должностные проступки и даже преступления среди персонала тюремной администрации. В конечном итоге, от всех этих неурядиц претерпевала только одна категория граждан -заключенные.

Справедливости ради заметим, что ГТУ делало все возможное, чтобы контролировать ситуацию, но так уж повелось в России - тюремная тема всегда плелась в хвосте, когда речь шла о бюджетном финансировании. В этой связи обратим внимание на циркуляр ГТУ № 14 от 13 апреля 1882 г., которым вводились «Общие начала для составления проектов на постройку, переустройство и расширение тюремных учреждений» .

В преамбуле констатировалось, что «неудовлетворительное состояние тюремных зданий и необходимость в виду этого капитальной перестройки или расширения существующих помещений, а во многих случаях и сооружения новых мест заключения - вызывают постоянные ходатайства Господ Губернаторов об ассигновании потребных на этот предмет кредитов и утверждения проектов, представляемых с этой целью местными начальствами в Главное Тюремное Управление». Общие начала состояли из 16-ти пунктов, чертежей и «Пояснений к чертежам на устройство отхожих мест по вывозной или бочечной системе». В Общих началах содержались общие требования применительно к тюремной ограде, воротам, помещениям административным, жилым, арестантским, хозяйственным, больничным.11 Особо оговаривалось устройство церквей, складов, бани и т.д. Предполагалась, как минимум, двухэтажная застройка внутритюремных зданий. Но, повторим - на строительство новых тюрем из государственного бюджета денег почти не отпускалось, поэтому губернские Комитеты и уездные Отделения выкручивались, как могли.

Третий постулат Венинга гласил о «наставлении (арестантов. - авт.) в религии и нравственности» (в Правилах - «наставление их в правилах Христианского благочестия и доброй нравственности, на оном основанной»2). Раскрывая его суть Венинг писал: «Преступники обыкновенно бывают люди, порабощенные какими либо страстями, неведующие Религии и неимеющие понятия о должностях своих ни к Богу, ни к ближнему. Посему должно научать их главным правилам Религии и нравственности, должно показать им опасность и ужасные последствия их беззаконного поведения. Для сего нужно в тюрьме быть училищу для обучения их чтению, и один или несколько из заключенных, умеющих читать, должны быть избираемы для обучения других, ибо порок и невежество почти всегда неразлучны»3. Со словами Венинга перекликается и мнение СВ. Познышева: «Образование в тюрьме должно иметь место, поскольку оно необходимо, чтобы уничтожить тот умственный мрак, в котором порок и преступление скрывают свои глубокие корни, и поскольку оно нужно, чтобы помочь человеку усвоить обыкновенную житейскую мораль и правильные приемы той работы, которая составляет его профессию»4.

До начала XIX в., как мы подчеркивали, тюремной проблематикой, по большому счету, власти не занимались и поэтому к моменту образования Общества попечительного о тюрьмах перед правительством стояли почти неразрешимые задачи нехватки и переполненности тюремных помещений, антисанитарных условий содержания заключенных, отсутствие школ и т.д. В этом отношении представляет интерес документ, относящийся к 1767 г.,12 в котором генерал-прокурор Правительствующего Сената князь А.А Вяземский доносил тюрьмах Московского магистрата и Тайной экспедиции, что «в некоторых
казармах теснота превеликая, крыши ветхи и грозят обрушиться и продовольствие арестантов не обеспечено. Тюремные сидельцы умирали без исповеди и причастия; настояние правительства перед духовенством о посещении оставались без последствий, так как духовенство, поддерживаемое Синодом, требовало жалованья, а дать его было не из чего». Тем не менее, значительное число священнослужителей традиционно входило в штат тюремного ведомства. В 1830-х гг. эта практика получила нормативное закрепление.13 Циркуляром МВД от 9 апреля 1831 г. «Инструкция смотрителю губернского тюремного замка»2 была разослана во все губернии и действовала вплоть до 3 мая 1865 г. Глава X «О церкви» состояла из двух частей - «Попечение о церкви» и «О должности священника», в которых подробно регламентировалось правовое положение тюремных церквей, порядок посещения арестантами церковных служб, отправления религиозных обрядов, а также предписывалось тюремной администрации следить, «чтобы во время церковной службы не было со стороны арестантов никаких непристойностей».

В указанное время возрастает роль священнослужителей в организации тюремного быта и религиозно-нравственного воспитания заключенных, четко прослеживается стремление властей объединить усилия тюремной администрации, Общества попечительного о тюрьмах и священников в воспитательном воздействии на заключенных. Следующим шагом стало активное строительство или оборудование в приспособленных помещениях (иногда в тюремной камере) церквей и часовен при тюрьмах, а также молельных комнат. Не случайно «Устав Общества попечительного о тюрьмах» от 7 ноября 1851 г., в числе «главных предметов попечительства и занятий Общества» выделяет «сооружение церквей в тех тюрьмах, где оных не имеется, и содержание всех тюремных церквей в должном благолепии», а одним из вице-президентов губернских тюремных Комитетов становятся священники. К 1911 г. в России было 273 тюремных церквей и 77 церквей при тюрьмах, в которых служили 346 священников, 30 дьяконов и 208 псаломщиков. Прихожанами тюремных церквей были не только арестанты и тюремная администрация, но и чины конвойной  стражи,  относящиеся к военному ведомству,  однако собственных церквей не имеющие.

Изложенное нами проиллюстрируем рядом характерных примеров. Еще в октябре 1822 г. Пермский губернатор К.Я. Тюфяев обратился в МВД за разрешением надстроить второй этаж над арестантской казармой тюремного замка в г. Перми. К тому времени старое здание уже не вмещало всех арестантов. Губернатор намеревался устроить на втором этаже не только помещения для арестантов, но и церковь, чтобы «заключающиеся в губернском тюремном замке узники в продолжение содержания не могли быть лишены духовного благочестия и нравственного назидания, столько для них необходимого». Кроме доклада, в МВД были отправлены план и смета предполагаемых построек, составленных губернским архитектором Васильевым. Получив разрешение МВД и Святейшего Синода, губернские власти приступили к реконструкции тюремного замка, причем устройство тюремной церкви проходило при активном участии пермских обывателей. Так, заводчик Ярцев закупил в Москве две пары риз и утварь для престола и жертвенника; на Суксунском заводе были отлиты три медных колокола. Строительство было закончено в 1829 г. и епископ Пермский и Екатеринбургский Мелентий освятил тюремную церковь. К ней был определен постоянный штат - священник и два причетника, жалованье им выплачивал Пермский губернский тюремный комитет Общества попечительного о тюрьмах. Просуществовала церковь до 2 мая 1918 г., когда поступило распоряжение юридического отдела Пермского исполнительного окружного комитета, что «все духовные лица, находящиеся на службе в тюремном ведомстве, увольняются от своих должностей». В связи с этим, штат тюремной церкви был упразднен, выдача жалованья прекращена. Как и во многих других городах России, в здании бывшей Пермской губернской тюрьмы в настоящее время размещен следственный изолятор .

Отметим и метаморфозы, произошедшие с Минской тюремной церковью, открывшейся в 1829 г. С самого начала богослужения в ней, и отправление духовных треб совершались не регулярно, священнослужители приглашались только по мере надобности. Но с учреждением тюремного Комитета богослужение начало отправляться соборным священником по воскресеньям и праздничным дням, на церковные нужды Комитет с 1837 г. выделял по 100 рублей в месяц. После принятия «Устава Общества попечительного о тюрьмах» от 7 ноября 1851 г. вице-президентом Комитета по должности стал епископ Михаил14, который обратился к президенту Общества попечительного о тюрьмах с представлением об определении постоянного священника в тюремную церковь и получил разрешение. Для вновь назначенного священника тюремной церкви, причетчика, а также на ладан и свечи тюремный Комитет ежемесячно выделял соответственно 140, 50 и 15 рублей. По инициативе епископа Михаила в тюремной церкви был устроен новый иконостас, приобретена необходимая церковная утварь, которой ранее не было, а в 1864 г. закончились отделочные работы. Из содержащихся в Минской тюрьме арестантов был создан хор, и «стройное пение его еще более усиливает впечатление, производимое внешним видом церкви и служением».

Для привлечений широкой общественности к тюремной благотворительности Общество попечительное о тюрьмах нередко использовало средства массовой информации, а конкретно - газеты. Вот, например, небольшая, но характерная заметка в газете «Архангельские губернские ведомости» за 28 марта 1906 г.: «Вице-президент Архангельского губернского комитета Общества попечительного о тюрьмах, Архангельский губернатор, действительный статский советник Н.Н. Качалов объявляет искреннюю благодарность директорам комитета М.М. Кыркалову, Г.В. Мерзлютину, Э.Э. дес-Фонтейнесу за их денежные пожертвования, благодаря которым удалось переустроить колокольню при церкви Архангельского тюремного замка»15. Кроме всего прочего, это была еще и отличная реклама для указанных в заметке господ.

Не секрет, что в уездных тюрьмах дела обстояли намного хуже. Так, при тюремном замке Даниловского уезда Ярославской губернии действовала церковь: богослужения совершались во все воскресные, царские, торжественные и праздничные дни. Кроме поучений во время богослужения, тюремный священник вел в церкви для назидания арестантов религиозно-нравственные чтения. В 1896 г. к отцу Александру Копорскому пришли на исповедь 52 арестанта, «все допущены к Святому причастию. Чистосердечного раскаяния не было, раскольников не было». Уездное тюремное Отделение считало, что «при тюрьме постоянный священник необходим, кроме Богослужения, для нравственного влияния на арестантов через собеседование с ними и толкование Священного писания, также бесед с ними в камерах, он же обучает неграмотных арестантов читать и писать». Но со священниками дело обстояло туго - жалованье было смехотворно малым: «10 рублей в месяц без квартиры». Поэтому не удивительно, что каждый год сменялись священники. И как итог - «священнослужителей в 1902 году сменилось трое».

Как мы уже отмечали, проблема образования в тюрьмах всегда стояла на повестке дня Общества попечительного о тюрьмах. Так, в 1858 г. при Самарской тюрьме была открыта школа. Сначала в ней обучали несовершеннолетних арестантов, да и то - только основам грамоты. Однако через несколько месяцев здесь начались занятия и для взрослых заключенных. В первые годы в школе работали учитель и священник, получавшие жалованье из средств Самарского губернского тюремного комитета. На первых порах здесь был только один учебный класс, размещавшийся в арестантской камере, но позже для занятий тюремная администрация отвела несколько отдельных помещений. Здесь же, при тюремной школе, с течением времени была собрана и тюремная библиотека .

Заметное место в воспитательном воздействии на заключенных отводилось тюремным библиотекам, для содержания которых выделялись специальные средства. Именно на тюремного священника совместно с учителем тюремной школы возлагалось руководство и содержание библиотек с подбором книг духовно-религиозного содержания, организация чтений и проведение духовно-нравственных бесед с арестантами. Однако в устраиваемых для заключенных чтениях и беседах запрещалось «касаться событий текущей политической и общественной жизни» . В некоторых случаях тюремные библиотеки имели значительные книжные фонды. Так, например, в библиотеке Александровской каторжной тюрьмы, которой заведовал священник Писарев16, к 1909 г. насчитывалось более 4,5 тыс. томов, из которых 1152 пожертвованных частными благотворителями и обществами. В этой тюрьме на приобретение книг ежегодно выделялось до 300 рублей2.

Церковное служение в российских тюрьмах закончилось (в различных регионах России) в 1917-1920 гг., так как влияние Общества попечительного о тюрьмах на положение заключенных, и на тюрьмы вообще, прекратилось. Церкви в тюрьмах были закрыты Советской властью.

Рассматривая в «Записке» проблемы, связанные с исправлением арестантов, Венинг указывает на их «беспрестанные занятия» (в Правилах - «занятие их приличными упражнениями» ). Он отмечает, что «обращать тюрьмы в до-мы работы есть также великое средство к исправлению. ...Ведение работ в тюрьме не должно иметь целью прибыток или доход сего учреждения, но токмо истребление праздности и приучения к труду, пренебрежение коего бывает причиною большей части преступлений, соделываемых низшим классом людей. Преступники должны иметь пользу от трудов своих, получая две трети вырученного за оные, из коих одну треть следует выдавать им во время заключения, а другую оставлять до выпуска оттуда, что и составит тотчас некоторое пособие им при первой нужде и даст способ вступить или в услужение, или приняться за какую либо работу. Остальная третья часть должна быть употребляема на заведение, учрежденное на сей конец при тюрьме и на все расходы, нужные к доставлению им работ. .. .Работа избирается, приносящая более прибыли» .

Проблемы занятости заключенных неоднократно выливались в руководящие циркулярные указания. Так, циркуляром МВД № 103 от 16 августа 1877 г. предписывалось, что арестантам, «назначаемым на общественные и городские работы, предполагается значительно сокращать определенные для них судебными приговорами сроки заключения (весной и летом на половину, а осенью и зимой даже на две трети). Хотя мера эта и допущена уже в законе... необходимо иметь в виду, что она была установлена в 1853 году для весьма незначительной категории лиц...».17

В циркуляре ГТУ № 1836 от 21 августа 1879 г. отмечалось: «По Уставу Общества попечительного о тюрьмах к особенной заботливости Комитетов Общества и их Отделений отнесено занятие арестантов работами. Но таковые же представлено назначать, за некоторыми исключениями, всех присужденных к заключению, причем, преимущественно пред другими работами, рекомендуются те, кои относятся собственно к тюремным замкам, а также земляные на дворах и в других местностях, принадлежавших тюрьмам. Согласно сему, в некоторых тюремных замках, преимущественно в губернских городах, обращено внимание на развитие собственных огородов. Введение подобного рода работ достигает в некоторых городах таких результатов, что, независимо благотворного влияния их на физическое состояние арестантов, они в значительной степени служат к увеличению средств тюремных замков»3. Далее ГТУ предписывает «отдельно по каждому замку сообщить сведения, в каких размерах производится добывание овощей, каких именно и остается ли экономия от употребления их на продовольствие арестантов». Кроме того, предлагается «введение хлебопечения в самих тюремных замках» - это и экономия средств, и занятость арестантов работами, и повышение качества выпечки хлеба и т.д. Обращается внимание и на «занятие арестантов разного рода мастеровыми и ремесленными работами», т.е. изготовление арестантской одежды, белья, обуви, плетение лаптей и т.п.

Как же на практике воплощались в жизнь директивы центрального тюремного ведомства? Из доклада смотрителя Екатеринодарской войсковой тюрьмы в Кубанский областной тюремный комитет от 10 ноября 1879 г. следует, что «арестанты работали для разведения огородных овощей: капусты, помидоров, свеклы, перца, петрушки и укропа, каковых за отводом Екатеринодарской Городской Управой для тюремного огорода одной десятины земли едва достает удовлетворить самые необходимые потребности по продовольствию в тюрьме арестантов... Хлебопечение для содержащихся в тюрьме арестантов производится самими арестантами и получается экономия от 6  до 10 фунтов на каждый пуд муки печеного хлеба. В тюрьме имеется мастерская, в которой арестанты занимаются преимущественно сапожным ремеслом, а также заняты приготовлением одежды, белья и обуви для местных арестантов Екатеринодарской и Ладожской войсковых тюрем. Кроме того, известное число арестантов употребляется за плату на городские работы: чистку улиц и площадей, а свободные от работы занимаются изучением грамотности с разрешения Тюремного Комитета»18.

А вот через какие «огородные» злоключения прошла Оренбургская тюрьма. В 1883 г. при ее посещении начальник ГТУ М.Н. Галкин-Врасский, кстати, инициатор «огородной» компании, подписавший циркуляр ГТУ № 1836, обратил внимание на отсутствие тюремного огорода. Городской голова Оренбурга Н.А. Середа доложил, что при желании тюремного ведомства, земля под разведение тюремного огорода будет отведена городом безвозмездно. Не прошло и пяти лет (!), как решение было принято. Весной 1889 г. смотритель Оренбургской тюрьмы Г.Я. Строевонс сообщал в Городскую Управу, что им «с директором Тюремного Комитета священником Львовым была осмотрена местность, отведенная в количестве 1,5 десятин под тюремный огород. Она оказалась неудобной тем, что занесена сыпучим песком, что уже не пригодно для огорода», а потому просил Управу «о назначении другой местности». Выделили новое место и опять неудача: в сентябре 1891 г. «после трехдневного урагана растущую капусту засыпало песком и ее пришлось отрывать лопатами, овощи снимались в незначительном количестве, плохого качества». Вице-президент Оренбургского тюремного комитета, он же губернатор В.И. Ершов еще дважды пытался организовать огородное хозяйство, но безуспешно - почва была неподходящая. Наконец, в последние дни 1892 г. Городская Дума определила: «Разрешить Управе отвести во временное пользование под тюремный огород местность в количестве 3 десятин 200 квадратных сажень». Пятый по счету тюремный огород оказался успешным и урожайным. Летом 1899 г. в «Оренбургской газете» была помещена заметка: «Арестантские огороды расположены за Уралом на берегу так называемой Старицы, за рощей. Они окружены глубоким рвом и представляют довольно значительную площадь, очень удачно распланированную под посев всевозможных овощей. Огороды прорезываются в нескольких направлениях аллеями и дорожками. Орошение растений производится с помощью деревянных желобов, соединяющих между собой несколько чанов с водой. ...На огородах производится продажа овощей всем желающим и в каком угодно количестве». В сентябре 1900 г. та же газета напечатала объявление: «На тюремном огороде поступили в продажу следующие овощи: капуста обыкновенная, цветная и савой, кольраби, свекла разных сортов, морковь, петрушка, пастернак, репа, редька, брюква, сельдерей, лук порей и молодая кукуруза. Обращаться на огород за рекой Уралом. Цены овощам имеются у огородника за подписью смотрителя тюрьмы». Официальный документ свидетельствует, что «возделывается огород бесплатным трудом арестантов, куда назначаются или остающиеся излишними срочные арестанты после ежедневного выпуска на внешние работы, или не способные к тяжелому физическому труду и, кроме того, обязательно после утренних школьных занятий - все несовершеннолетние. За последние годы тюремным врачом много больных с грудными болезнями, малокровные, паралитики и другие назначаются на огород, где они, не принимая участия в работах, пользуются чистым воздухом и купанием. Таким образом, огород в летнее время служит еще для больных арестантов как бы санаторией»1. Приведенный пример свидетельствует, что только каждодневными трудами членов тюремного Комитета и тюремной администрации можно было добиться таких результатов.

Отметим и «беспрестанные занятия» арестантов в Минской тюрьме. Директор губернского тюремного Комитета М. Мудров писал, что «возле тюремного замка разведен был огород, который обрабатывали арестанты и продукты с которого шли на приготовление им пищи, а заработанные деньги шли отчасти на улучшенную пищу, а частично выдавались арестантам на руки. Арестанты употреблялись также на работы как внутри замка, так и вне его.19 Так, по отчету 1851 г. арестанты занимались печением хлеба под наблюдением члена Комитета Мощинского, а вне замка обработкой огорода, кроме того, по предложению вице-президента были употреблены для сделания земляного вала вокруг православных кладбищ за городом Минском и пересыпкой мостов в самом городе, другие занимались витьем веревок и выделыванием из них веревочных матов. Молотье ржи на ручных мельницах заведено было еще в 1837 г., но арестанты, тяготясь этой нелегкой работой, умышленно портили мельницы, от чего приходилось их часто поправлять... В 1857 г. наблюдение за хозяйственной частью возложено, по очереди, на 6 директоров, и с тех пор заведено очередное дежурство директоров для наблюдения за внутренним порядком тюрьмы и хозяйственной ее частью»2. Совершенно прав М. Мудров, заявляя, что «доставить занятия арестантам - эта важнейшая задача, чтобы предотвратить арестантов от окончательного развращения во время их содержания в тюрьме и сделать их способными и приученными к труду по выходе из нес; одним словом, чтобы выпустить из тюрьмы не язву общества, а обновленного человека - эта задача до сих пор не могла быть достигнута в наших тюрьмах, как она достигнута в тюрьмах других стран». Написано это во второй половине XIX в., а актуальность сохраняется и в веке XXI.

Арестантский труд всегда оставался на особом контроле тюремного ведомства. Циркуляром ГТУ № 4 от 13 февраля 1882 г. было «изложено Высочайшее повеление о введении в тюрьмах арестантского труда с целью сократить расходы по содержанию тюрем» . Циркуляром ГТУ № 13 от 25 апреля 1886 г. указывалось, что «вознаграждение арестантов за произведенные ими работы должно производиться на основании Высочайше утвержденного мнения Государственного Совета, по исключении из полученной суммы стоимости употребленного на работу материала»20, т.е. 4/10 части из «вырученного дохода». В свое время С.В. Познышев заявил, что «арестантский труд есть средство, если не покрыть, то хотя бы отчасти возместить расходы государства на содержание мест заключения; тюрьма должна по возможности жить на свой собственный счет». Правомерность этого суждения вот уже почти сто лет проверяется на практике.

В своей «Записке» Венинг выделяет «заключение (узников. - авт.) в уединенное место» (в Правилах - «заключение провинившихся, или буйствующих из них в уединенное место» ). Раскрывая сущность своей посылки, Венинг пишет: «Заключение одного в особый покой на хлеб и на воду, почти всегда оказывается успешным к усмирению самого буйного и ожесточенного преступника. Многие соглашались скорее и желали лучше лишиться жизни, нежели быть лишенными сообщества людей. В сих отдельных покоях устройство должно быть таково, чтобы никаких ни с кем сношений и разговоров невозможно было иметь. Заключенный предается тогда ужаснейшему наказанию -собственным своим размышлениям. В продолжение нескольких дней или недель, самая природа такого человека изменяется. Таковое заключение производит то, что одно угрожение оным нередко удерживает от содеяния многих преступлений...» . Не во всем соглашается с Венингом СВ. Познышев, считавший, что «оставление на одном хлебе и воде, особенно, если оно длится более или менее значительное время, опасно для здоровья арестантов. .. .Карцер должен применяться очень редко. Возможно чаще следует заменять его другими средствами. Карцер не должен быть допускаем более, как на две недели» . Некоторые авторы полагают, что бездействие и пассивность тюремной администрации считались опаснее превышения власти и откровенного произвола , т.е. помещение в карцер без законных на то оснований.21

 2 июля 1868 г. смотритель Екатеринодарского войскового острога сотник Гвоздик направил директору тюремного Комитета войсковому прокурору Лехнеру, осуществлявшему «ближнее наблюдение» за острогом, рапорт следующего содержания: «Настоящего числа, в 10 часов утра арестанты Анисим Филобок, Павел Друцкий и Яков Логвиненко возымели неудовольствие на арестанта же Ивана Грановского, напав на него причинили тяжкие побои кулаками и кусками кирпича с намерением хотя бы и убить, ежели бы внутренний караул и острожная прислуга в том не поприпятствовала бы удержанием буйных. Грановский как по внезапному нападению на него названных трех отчаянных к буйству арестантов получил тяжелые побои под бока и до изувеченности от удара кирпичем лица и в голову. Зараз уже отправлен мною в госпиталь, а причинившие ему побои как добровольно по позыву их выйтить с острога в Канцелярию для объяснения о причине, побудившей их решиться внезапно напасть на Грановского, поранить его, затянуть в камеру, причинить там побои. Отзываясь мне упорною дерзостью и бранью, они взяты мерой силы воинской караульной команды, забиты в ручные и ножные кандалы. Заключены к усмирению умеренною пищей в карцер поодиночно, впредь до нахождения высшим начальством меры им наказания за намерение или лишить жизни Грановского, или до без пощады изувечить». Как видим, случай достаточно заурядный, можно сказать, бытовой для тюремных сидельцев.

Комментируя указанное происшествие, заметим, что смотритель острога в данном случае применил самое суровое дисциплинарное наказание для заключенных в связи с тяжестью содеянного - покушение на убийство по предварительному сговору группой лиц, не выполнение законных требований тюремной администрации. И кто знает, чем бы все закончилось, если бы не своевременное вмешательство караульной команды. Финал этой истории тоже достаточно обыденный. О случившемся было доложено вице-президенту тюремного Комитета, начальнику Кубанской области и наказному атаману Кубанского казачьего войска Ф.Н. Сумарокову-Эльстону, который отдал распоряжение смотрителю острога содержать «буйствующих» в карцере до особого распоряжения. Через две недели главный лекарь госпиталя сообщил в Комитет, что «Грановский в настоящее время здоров и на днях будет выписан из госпиталя». 24 июля 1868 г., через три недели после происшествия, вице-президент Комитета дал распоряжение смотрителю острога освободить из карцера Филобка, Друцкого и Логвиненко «в таковом лишь случае, если упомянутые виновные согласно 56 ст. 14 тома Устава о содержащихся под стражей, изъявят истинное свое раскаяние впредь такового буйства во время их содержания в остроге не чинить». И хотя в архивных материалах отсутствуют сведения о завершении этого дела, можно совершенно безошибочно предположить, что арестанты раскаялись, повинились и были из карцера освобождены. Типичная, в общем-то, история.22

       С учетом изложенного, необходимо сделать следующие выводы. Организация деятельности Общества попечительного о тюрьмах на всех уровнях осуществлялась в соответствии с действующими законами. Благодаря усилиям членов Общества, подавляющее число арестантов было занято общественно полезными работами как внутри, так и вне мест заключения, получая за это денежное вознаграждение; заключенные получали книги из тюремной библиотеки, с ними проводились беседы священнослужителями; места лишения свободы, по мере возможности, обустраивались, возводились новые здания, строились тюремные церкви. По настоянию Общества организовывались тюремные мастерские для работ, разбивались огороды, устраивались тюремные лазареты и школы грамотности. За довольно короткий срок Обществу удалось правильно организовать тюремную часть, привлечь к тюремной благотворительности лиц различных сословий, включая императора, под чьим Высочайшим покровительством оно функционировало. Организационная сторона деятельности Общества была весьма простой, но не упрощенной. Работа была построена таким образом,

что каждый член Общества вносил свой посильный вклад, помимо обязательного денежного, в общую копилку улучшения функционирования такой непростой сферы государственной деятельности, каковой являлась тюремная система.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В рамках настоящего исследования мы предприняли попытку исследовать процесс зарождения и развития института тюремного попечительства в России и его особенностей на Кубани. Анализ его деятельности позволяет предположить, что пассивное, созерцательное отношение общества к тюремной системе - это проблема социальной ответственности. Российское общество, даже оппозиционно настроенное к власти, никогда не брало на себя ответственность за положение в тюрьмах. Первое значительное «вмешательство» общественности в тюремные дела произошло «по указке сверху»: в 1819 г. по распоряжению Александра I, апеллировавшему к высшим кругам, было учреждено Общество попечительное о тюрьмах. Бразды его правления, естественно, принял друг и единомышленник императора - князь А.Н. Голицын. Заметим, что деятельность этого Общества - просто беспрецедентный опыт вмешательства в дело оптимального устройства тюрем в России, этот опыт до сих пор не утратил своего значения. Вообще, для нас очень важно, что некоторые историко-правовые знания сейчас могут быть востребованы совершенно особым образом - не как академические аксиомы, а как практическое руководство к действию. В частности, это относится к исследованиям по благотворительности, в том числе и тюремной.

            Итак, начало организованному тюремному попечительству в России было положено со времени учреждения Общества попечительного о тюрьмах, которое приняло характер общественного благотворительного учреждения. Своими усилиями оно способствовало органичному строительству законодательных основ исполнения уголовного наказания в виде лишения свободы. Духовно-нравственное воспитание арестантов, их материальное обеспечение и тюремное строительство являлись генеральными направлениями в деятельности Общества. К середине XIX в. Общество заработало весомые дивиденды, достигнув апогея своей деятельности, расплатившись за это утратой независимости и общественного статуса, поскольку ему были предписаны не присущие административные функции. Это привело к тому, что деятельность Общества попечительного о тюрьмах довольно быстро бюрократизировалось, что, впрочем, вполне естественно: тюремная система не могла и никогда не сможет управляться общественной организацией. Любая общественная организация, пытающаяся управлять государственным институтом, принимает форму бюрократическую, независимо от желания и устремления своих членов. Утратив стабильность и влившись в МВД, Общество окончательно потеряло статус общественного учреждения и приобрело неопределенный, казуистический характер деятельности - то ли полуадминистративный, то ли получастный. Филантропические и альтруистические иллюзии были полностью развеяны. Окончательную точку в реорганизации Общества поставило создание в России института тюремных инспекций, который существенно ограничил участие Общества в тюремном управлении, по нашему глубокому убеждению вполне правомерно, оставив за ним лишь хозяйственную составляющую и благотворительный характер деятельности, который и оставался таковым вплоть до 1918 г., когда Общество было упразднено.

Разумеется, не все в деятельности Общества попечительного о тюрьмах заслуживает похвалы и одобрения. Случалось, его деятельность носила формальный характер, не всегда удавалось добиться согласованных действий с местными губернскими Комитетами и уездными Отделениями, зачастую благие намерения тонули в бюрократическом омуте тюремных канцелярий, но в целом деятельность Общества можно оценить как успешную. Она, безусловно, нуждается в более пристальном и глубоком изучении, особенно в наши дни, когда российское общество испытывает дефицит благотворительности, в частности, в тюремной сфере.

Как нам представляется, в настоящее время все злободневные вопросы и проблемы тюремного попечительства далеко не сняты. На это указывает и вступивший в силу с 1 сентября 2008 г. Федеральный закон «Об общественном контроле за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания и о содействии лицам, находящимся в местах принудительного содержания» от 10 июня 2008 г., который устанавливает правовые основы участия общественных объединений в общественном контроле за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания, в том числе в создании условий для их адаптации к жизни в обществе. Сама идея общественного контроля за местами принудительного заключения ничего нового в себе не несет. Фактически этот контроль только восстанавливает и развивает, с учетом современных потребностей и современного состояния общества, то, что было предпринято почти 200 лет назад Александром I, учредившим под своим покровительством.        

Общество  попечительное о тюрьмах. Несмотря на имеющиеся отдельные недостатки, закон «Об общественном контроле...», на наш взгляд, вполне работоспособен и будет способствовать дальнейшей гуманизации мест принудительного содержания и соблюдению законных прав и свобод содержащихся в них лиц. Однако надо четко понимать, что тюремная реформа не должна сводиться только к обустройству старых или строительству новых, повышенной комфортности, тюрем, оказанию материальной поддержки местам принудительного содержания со стороны общественных объединений и т.д. Нужно кардинальным образом менять отношение общества к тюрьме.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Архивные источники

Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ).

Ф. 122. «Главное тюремное управление при Министерстве юстиции. 1879-1917».

1.0п. 1.-Д. 2557.

Ф. 123. «Общество попечительное о тюрьмах Министерства юстиции. 1819-1917».

2. Оп. 1.-Д. 5.-Л. 20-21,30.
3. Оп. 1.-Д.25.-Л. 150.

Опубликованные источники и литература

1. Анисимов Е.В. Дыба и кнут. - М., 1999.
2. Архангельский А.Н. Александр I. - М., 2000.
3. Бардадым В.П. Зодчие Екатеринодара. - Краснодар, 1995.
4. Беляева Л.И. Патронат в России (XIX в. - начало XX в.). - Воронеж, 2001.
5. Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия. - 2 CD. - 2001.
6. Бондарь В.В. Войсковой город Екатеринодар 1793-1867 гг.: Историко-культурная специфика и функциональная роль в системе городских поселений Российской Империи. - Краснодар, 2000.
7. Боханов А.Н. Распутин. Анатомия мифа. - М., 2000.

10.  Бриллиантов А.В., Курганов СИ. Уголовно-исполнительное право Российской Федерации. - М., 2007.
11. Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Энциклопедический словарь. Общество и государство. Правители и полководцы. Народы и страны. - М., 2003.
12.  Бушков А. Распутин. Выстрелы из прошлого. - СПб., 2006.
13. Быков А.В. Становление и развитие пенитенциарной системы Западной Сибири в 1920-е гг.: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. - Омск, 2004.

14.  Внутренняя и конвойная стража России 1811-1917: Документы и материалы / Под общ. ред. В.Ф. Некрасова. - М., 2002.
15.  Воробейкова Т.У., Дубровина А.Б. Преобразование административно-полицейского аппарата, суда и тюремной системы России во второй половине XIX века.-Киев, 1973.
16.  Гаген В.А. Духовно-нравственное и просветительское воздействие на заключенных // Тюремный вестник. -1913.- №8.
17.  Галкин-Врасский М.Н. Материалы к изучению тюремного вопроса. -СПб., 1868.
18.  Гармс О.О. Об объеме частных и благотворительных средств Томского губернского попечительного о тюрьмах общества и его уездных отделений в середине XIX в. / Актуальные вопросы истории Сибири: Сб. научных трудов. Под ред. В.А. Скубневского и Ю.М. Гончарова. - Барнаул, 2005.
19.  Гернст М.Н. История царской тюрьмы. В 5 т. Т. 1. 1762-1825. - М., 1960.
20.  Гогель С.К. Значение тюремного заключения в прошлое и настоящее время. -СПб., 1899.
21.  Дашкевич Л.А. «Под августейшем покровительством...» (О благотворительной деятельности Императорского человеколюбивого общества на Урале) // Известия Уральского государственного университета. - 2004. - № 32.
22.  Денисов В.В. Благотворительная деятельность углических монастырей во второй половине XIX - начале XX в. / История и культура: Материалы конференции Ростовской земли 2000 г. - Ростов, 2001.
23.  Детков М.Г. Наказание в царской России. Система его исполнения. -М., 1994.
24.  Долженкова Г.Д. Правовое регулирование и организация социального обеспечения осужденных к лишению свободы: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук.    М.,2001.

25.  Екатеринодар-Краснодар: Два века города в датах, событиях, воспоминаниях... Материалы к Летописи / Ред.-составитель И.Ю. Бондарь. - Краснодар, 1993.
26.  Ерофеев В. «Быть может, старая тюрьма центральная...» // Волжская Коммуна. - 2007. - 26 октября.
27.  Ерошкин Н.П. Местные государственные учреждения дореформенной России (1800-1860 гг.).-М., 1985.
28.  Захаров М.В. Российская пенитенциарная система в годы «Великих реформ» (1861-1881 гг.): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. - М., 2007.
29.  Зориков А.Н. Региональные структуры пенитенциарной системы и благотворительно-тюремные общества России на рубеже XIX - XX веков (на материалах Тверской губернии): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. - Тверь, 1996.
30.  Игнатьева М.И. История благотворительности на Кавказских Минеральных Водах в XIX - начале XX вв.: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. -Ставрополь, 2005.
31.  Исаев И.А. История государства и права России. - М., 1996.
32.  История казачества России / Отв. ред. А.В. Венков. - Ростов н/Д, 2001.
33.  История Кубани / Под общ. ред. В.В. Касьянова.Краснодар,2005.
34.  Каторга в Сибири: Сборник.    СПб., 1910.
35.  Кашкаров П.А. Общая разработка вопроса о необходимости коренного тюремного преобразования в России. - СПб., 1883.
36.  Колпакиди А.И. Энциклопедия секретных служб России. - М., 2003.
37.  Котошихин Г.К. О России в царствование Алексея Михайловича. -СПб., 1906.
38.  Краинский Д.В. Материалы к исследованию истории русских тюрем в связи с историей учреждения Общества попечительного о тюрьмах. - Чернигов, 1912.

39.  Лебединская ТА. Благотворительная деятельность вологодского купечества (XIX - начало XX вв.) // Историческое краеведение и архивы. - Вып. 11. - Вологда, 2004.
40.  Локтионова В.А. Становление и развитие пенитенциарной системы в Курской губернии во второй половине XIX - начале XX веков: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. - Курск, 2004;
41.  Лучинский Н.Ф. Основы тюремного дела. - СПб., 1904.
42.  Лучинский Н.Ф. Курс практического тюрьмоведения. - СПб., 1912.
43.  Лычагина Н. Преступления и наказания // Ставрополь XIX века. -2006. - 1 февраля.
44. Максимов СВ. Ссыльные и тюрьмы. - СПб., 1862.
45.  Малинин Ф.Н. Тюремный патронат // Тюремный вестник. - 1905. -№8.
46.  Маннов А.А. История Читинской тюрьмы (1852-1939): Очерк в двух частях // Резонанс. - 2005. - № 1-2.
47. Министерство юстиции за сто лет. 1802-1902 / По изданию 1902 г. Вступ, статья П.В. Крашенинникова. - М., 2001.
48.  Мир русской истории. Энциклопедический справочник / Под ред. А.Н. Мячина.-М, 1997.
49.  Мудров М. Материалы, касающиеся деятельности Минского комитета попечительства о тюрьмах, со времени его существования // Минские губернские ведомости. - 1869. - № 21.
50.  Никитин В.Н. Тюрьма и ссылка. Историческое, законодательное, административное и бытовое положение заключенных, пересыльных, их детей и освобожденных из под стражи, со времен возникновения русской тюрьмы до наших дней. 1560-1880 г.-СПб., 1880.
51.  Ожегов О.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка / Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия. - 2CD. – 2001

52.  Орлова В.Д. Проблемы благотворительной деятельности в городах Тамбовской губернии во 2-й половине XIX в. / Социальная работа в России в прошлом и настоящем. Отв. ред. Л.В. Бадя. - Ставрополь, 1998.
53.  Основные административно-территориальные преобразования на Кубани (1793-1985 гг.) / Государственный архив Краснодарского края; Сост.: А.С. Азаренкова, И.Ю. Бондарь, Н.С. Вершышева. - Краснодар, 1986.
54.  Очерки истории Кубани с древнейших времен по 1920 год / Под ред. В.Н. Ратушняка. - Краснодар, 1996.
55.  Печников А.П. Тюремные учреждения российского государства (1649 - октябрь 1917 гг.): Историческая хроника. - М., 2004.
56.  Поволяев В.Д. Царский угодник. - М., 2001.
57.  Познышев СВ. Очерки тюрьмоведения. - М., 1915.
58.  Познышев СВ. Учение о карательных мерах и мере наказания. Курс, составленный по лекциям. - М., 1908.

 Полное собрание законов Российской Империи (ПСЗ). -

74. Пчелов Е.В. Романовы. История династии. - М., 2001.
75. Рассказов Л.П. Теория государства и права: Учебник для вузов. - М., 2008.
76.  Ревяко Т.П. Тюрьмы и наказания. - Минск, 1996.
77. Рогушина Р.Г. Благотворительные общества Санкт-Петербурга в первой четверти XIX века / Герценовские чтения. 1999. Актуальные проблемы социальных наук. - СПб., 1999.
78. Рылова Н.Е. Благотворительность на Дону во второй половине XIX -начале XX вв.: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. - Ростов н/Д, 2004.
79. Свод законов Российской Империи (СЗРИ). - 1890. - Т. 14.
80. Скачкова Г.В. Женская благотворительная деятельность в Тобольской губернии / Женщины российской провинции: Сб. научных трудов. - Вып. 1. -Ижевск, 1997.
81. Собрание узаконений (СУ). - 1912. -№ 1307.

97. Соцкий Ю.Ф. Правовое регулирование исполнения уголовного наказания в виде лишения свободы в дореволюционной России: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - Рязань, 1998
98. СУ.-1912.-№2308.
99. СУ. - 1912. -№2309.

100. СУ.-1915.-№1057.
101. СУ.-1918.-№15.
102.  Советский энциклопедический словарь / Гл. ред. A.M. Прохоров. -М., 1984.
103.  Соколов А.Р. Благотворительная деятельность «Императорского человеколюбивого общества» в XIX веке // Вопросы истории. - 2003. - № 7.
104.  Соколов А.Р. Российская благотворительность в XVIII - XIX веках (к вопросу о периодизации и понятийном аппарате) // Отечественная история. -2003.-№6.
105.  Стремоухов A.M. Краткий очерк тюремного устройства и мероприятий в области тюремного дела в России за 1900-1905 гг. - СПб., 1905.
106.  Судоргина Т. «Тюремные огороды могли бы дать доход...» // Оренбургская старина. - 2001. - № 31.
107. Таганцев Н.С. Русское уголовное право: Лекции. Т. 2. - М., 1994.
108. Тальберг Д. Общество попечительное о тюрьмах // Журнал гражданского и уголовного права. - 1878. - № 5.
109. Тарасова И.А. Век XIX. Общество попечительное о тюрьмах: о формировании системы по оказанию помощи лицам, отбывающим наказание в местах лишения свободы // Закон и право. - 2007. - № 4.
110. Трехбратов Б.А. История Кубани с древнейших времен до начала XX века. - Краснодар, 2000.
111. Упоров И.В. Первое законодательное закрепление тюремного заключения как наказания в Российском праве // Судебные ведомости. - 2002. - № 2.
112. Федорченко В.И. Двор российских императоров. - М., 2004.

113. Федорченко В.И. Свита российских императоров. В 2 кн. Кн. 2. - М., 2005.
114. Философский энциклопедический словарь / Гл. редакция: Л.Ф. Ильичев, П.Н. Федосеев, СМ. Ковалев, В.Г. Панов. - М., 1983.
115. Фойницкий И.Я. Исторический очерк и современное состояние ссылки и тюремного заключения. - СПб., 1878.
116. Фойницкий И.Я. Курс тюрьмоведения. - СПб., 1875.
117. Фойницкий И.Я. Учение о наказании. - СПб., 1886.
118. Фридман Е.Ф. Материалы к изучению тюремного вопроса. - СПб., 1894.
119. Фролов Б.Е. Войсковой острог и войсковые тюрьмы // Очерки истории органов внутренних дел Кубани (1793-1917 гг.) / Под ред. В.Н. Ратушняка. - Краснодар, 2002.
120.  Фролов С. Исправление через духовность II Местное время. - 2008. -№39.
121.  Фумм A.M. Правовое регулирование исполнения уголовного наказания в виде лишения свободы в Российской Империи (конец XVIII - 70-е годы XIX века: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - М., 2004
122.  Хрестоматия по истории государства и права России / Сост. Ю.П. Титов. - М., 2007.
123.  Хрулев С.С. Каторга в Сибири // Тюремный вестник. - 1910. - № 8-9.
124.  Хрыпов И.А. Настоящее положение мест заключения в Санкт-Петербурге.-СПб., 1869

125.  Чернега Т. Из истории благотворительности в Одессе // Слово. -1997.-№28.
126.  Шапошников А.Е. Тюремные библиотеки: история и современность / Сб.: Книга. Исследования и материалы. - М., 2003.

---

1  Никитин В.Н. Указ. соч. - С. 16.

 " Познышев СВ. Указ. соч. - С. 16

 3 ПСЗ. - Собр. 2. - Т. 36. - № 27895.

2        Никитин В.Н. Указ. соч. - С.29, 49-50.

2        ГАКК. - Ф. 461. - Он. 1. - Д. 2. - Л. 92.

3 Никитин В.Н. Указ. соч. - С.29, 49-50.

4 Никитин B.H. Указ. соч. - С. 16.

5        ГАРФ.  Ф. 123.    Оп. 1.-Д. 5.-Л. 30.

2        ГАРФ.  Ф. 123.-Оп. 1.-Д. 25.-Л. 150.

3        ГАРФ.  Ф. 122.-Оп. 1.-Д. 2557.

6        ГАКК. -Ф. 461.-Оп. 1.-Д. 1. -Л. 48-48-06.

2        Пчелов Е.В. Романовы. История династии. - M., 2001. - С. 233.
3ГАКК. -Ф. 461.-Оп. 1.-Д. 1.-Л. 46-47.

4 ПСЗ. - Собр. 2. - Т. 30. - № 29614. 5ГАКК. -Ф. 461.-Оп. 1.-Д. 1.-Л. 23-24.

7  ГАКК. -ф. 461.-Оп. 1.-Д. 12.-Л. 2-3

 2 ГАКК.-Ф. 461,-Оп. 1.-Д. 8.-Л. 1-2.

8 Познышев СВ. Указ. соч. - С. 105-106.

9 Мудров М. Материалы, касающиеся деятельности Минского комитета попечительства о тюрьмах, со времени его существования // Минские губернские ведомости. - 1869. - № 21.

10 Лычагина Н. Преступления и наказания // Ставрополь XIX века. - 2006. - 1 февраля.

11        ГАКК. - Ф. 461. - Он. 1. - Д. 662. - Л. 5.

2        ГАКК.    Ф. 461. -Оп. I. - Д. 662. - Л. 23-24.

12        Никитин В.Н. Указ. соч. - С. 16.

2        ПСЗ. - Собр. 2. - Т. 36. - № 27895.

3        Никитин В.Н. Указ. соч.-С. 18.

4        Познышев СВ. Указ. соч. - С. 171.

13

14 Фролов С. Исправление через духовность // Местное время. - 2008. - № 3

15  Мудров М. Материалы, касающиеся деятельности Минского комитета попечительства о тюрьмах, со времени его существования // Минские губернские ведомости. - 1869.   № 21.

16        Данилова Т. Даниловская тюрьма открывает свои тайны // Северянка. - 2007. - 22 марта.

2        Ерофеев В. «Быть может, старая тюрьма центральная...» // Волжская Коммуна. - 2007 - 26 октября.

17 Никитин В.Н. Указ. соч. - С. 19-20.

 2ГАКК.-Ф.461.-Оп. 1.-Д.509.-Л. 1об.

3 ГАКК.    Ф. 461. - Оп. 1. - Д. 509. -Л. 2-2об.

18 ГАКК.    Ф. 461. -Оп. 1.-Д. 509. -Л. З-Зоб.

19        СудоргинаТ. «Тюремные огороды могли бы дать доход...»//Оренбургская старина.-2001. -№31.

2        Мудров М. Материалы, касающиеся деятельности Минского комитета попечительства о тюрьмах, со времени его существования// Минские губернские ведомости. - 1869. -№21.

20        Мудров М. Материалы, касающиеся деятельности Минского комитета попечительства о тюрьмах, со времени его существования // Минские губернские ведомости. - 1869. -№21.

21        Никитин В.Н. Указ. соч. - С. 20-21.

22        ГАКК.-Ф. 461,-Оп. 1.-Д.25.-Л. 2-2об.